Тихий омут

Часть третья.

Вера существует для верующих, а не для богов.
Лешек Кумор.

Пролог

От большого количества людей в помещении было до ужаса душно. Главы всех семей маленькой резервации собрались в одном доме. Перешептываясь между собой, иногда нервно подергивая себя за бороды, они со смесью интереса и опаски наблюдали за виновником этого сборища.
Худой старик в изношенной одежде не спеша ел похлебку, отламывая узловатыми пальцами хлеб. Когда он закончил трапезу, один из местных гулким басом высказал общий вопрос:
— Это…Дед! Ты как дошел-то сюда?
Старик, подслеповато щурясь, посмотрел на говорившего блеклыми глазами:
— Моё дело велит мне выбирать забытые дороги, ведущие в глухие места, подобные вашему селению.
— Что ж это за дело, дед, что ты бродишь по миру?
— Я несу правду. Правду о том, как неправилен образ жизни людской.
Мужчины захохотали. Один, со спутанными сальными волосами, сквозь смех произнес:
— Ну, ты сказал, дед! Жизнь наша неверна! Так жили наши отцы, жили наши деды…
— А ты уверен, что так жили ваши прадеды?
Лица собравшихся вытянулись, смех смолк. Старик ухмыльнулся, обнажая редкие зубы:
— Хотите узнать правду? Или побоитесь своего Смотрителя, который так великодушно пустил меня на ночлег в этот загон?
Гул возобновился, но теперь слышались интонации недовольства. Мужчина, начавший разговор, сел напротив старика и процедил сквозь зубы:
— Говори, дед.
— Чуть более века назад мы, люди, были властителями этого мира…

Глава 1

Скотт открыл глаза и обвел взглядом свою комнату.
Подвешенный на небольшой крючок в стене заговоренный кусочек гагата мерно покачивался.
— Опять дорога! Интересно, куда на этот раз?
Тяжело вздохнув, он поднялся с кровати и подошел к умывальнику.
Умывшись холодной водой из кувшина, Скотт посмотрел в зеркало. Из отражения устало глядел мужчина лет сорока с каштановыми волосами.
В дверь постучали.
— Войдите!
В комнату, шелестя просторными юбками, влетела смуглокожая девушка:
— И как это понимать?! Планировалось, что мы еще день будем стоять у стен города!
— И тебе доброго утра, Эрая.
Широко зевнув, Скотт стал натягивать рубашку, не обращая внимания на возмущенную девушку.
— Я спрашивала у Селесты. Но она выгнала меня, пригрозив в следующий раз придушить!
— Зайди ты на минуту раньше, я бы поступил также.
— Черт возьми! Это не смешно!
Горячая восточная кровь начала закипать, в карих глазах девушки появились яростные огоньки. Скотт знал причину такого недовольства: из-за внезапного отъезда темпераментная красавица не смогла попрощаться с очередным ухажером.
— С госпожой говорила?
— Она правит повозкой, а у входа сидят двое чужаков!
— Ладно, я поговорю с ней. А ты пока собери остальных.
Накинув жилетку, мужчина быстро преодолел коридор и отодвинул тяжелую занавесь, заменяющую входную дверь.
Его взору открылась крытая повозка. Фокус с пространством, шокирующий первый раз и привычный спустя двадцать лет.
В углу сидели парень с девчонкой, закутавшись в одеяла и покачиваясь, когда колёса находили неровность дороги. По брезенту стучали дождевые капли.
— А ты заметно подрос, Кан.
Парень распахнул глаза красного цвета и резко вскочил, разбудив сестру:
— Кто вы? Что вам от нас нужно?
— Кан, успокойся! – Анка сориентировалась быстрее брата и узнала человека.
Скотт поднял руки вверх, показывая, что он безоружен:
— Тише, тише! Послушай сестру, Кан. Простите, я не хотел вас напугать. Удивительно встретиться снова спустя столько лет.
Кан устало вздохнул и тяжело осел на пол:
— Извини, Скотт. Я устал и начал забывать, что еще есть те, кому можно доверять, – усмешка парня вышла горькой. – Если ты ищешь Навсикаю, она правит лошадьми.
Скотт кивнул, взял другое одеяло в углу и вынырнул из-под защиты брезента в поток дождя, тут же накрывая теплой сухой материей сидящую женщину.
— Это лишнее, Скотт.
— Нет ничего хорошего в том, чтобы сидеть насквозь мокрым, Навсикая.
Садясь рядом, мужчина осмотрелся вокруг: серые стволы деревьев стеной стояли вдоль дороги, переплетаясь над ней ветками, но не защищая от тяжелых капель воды; даже мохнатые лапы елей и опавшая листва не добавляли лесу яркости.
— В этом месте есть только одна любимая мной вещь.
Навсикая вопросительно посмотрела на своего слугу. Тот улыбнулся:
— Здесь ты не скрываешь истинного цвета своих глаз. Жаль, что эта сталь не передалась твоей дочери. Хоть что-то было бы от матери.
Навсикая устало вздохнула и покачала головой:
— У Микки на самом деле тяжелый характер, но когда ты перестанешь винить отцовскую наследственность? Когда ты называешь подобную причину, мне становится страшно за внучку. Нет, здесь целиком и полностью моя вина: я была плохой матерью и уделяла ей мало времени.
— И поэтому везешь в драконье логово людей, чтобы твоей внучке было с кем играть.
Дорога повернула, и говорившие увидели приближающийся замок с высокой крепостной стеной.
Навсикая убрала со лба мокрые прядки волос и отдала слуге распоряжение:
— Собери всех, кроме Селесты. Пусть отоспится. Завтракать будем в замке.
— Слушаюсь, госпожа.
Скотт оставил одеяло своей хозяйке и скрылся в повозке.

* * *

Кан спал урывками. Просыпался, видел рядом сестру и снова засыпал. Даже после того, как их разбудил Скотт, Кан снова отключился. Но сны не давали покоя: ему то слышался писклявый смех гоблина, то звон браслетов раски, то представало перед ним заплаканное лицо матери, то все тонуло в пламени…
Проснувшись вновь, он увидел прямо перед собой два карих глаза, обрамленных густыми ресницами, и снова вскочил, второй раз за утро.
По повозке прошел дружный смех. Кан обвел глазами собравшихся, постепенно узнавая старых знакомых.
В голос хохотал мускулистый мужчина, тело которого покрывала чешуя. В нем Кан без труда узнал Зика, местного факира. Рядом с ним мелодично смеялась эльфийка с лучистыми голубыми глазами, в синем платье — Нувиэль. В углу, у самого входа, посмеивался Скотт, держа на коленях хихикающую в кулачок Анку.
А вот смуглая девушка с копной черных волос была Кану не знакома.
Уперев руки в бока, она придирчиво его разглядывала:
— Какой-то он шуганный…
— Тебя кто угодно ис-с-спугается, Эрая.
— Что?!
Вскрикнув, девушка резко развернулась к ухмыляющемуся Зику. Тот показал ей раздвоенный язык.
— Я тебя сейчас на клочки порву, чешуйчатый!
Эрая уже сжала свои кулачки, но спокойный голос Скотта остановил её:
— Не надо, Эрая. Ты пугаешь наших гостей своей вспыльчивостью. У них и так была тяжелая ночь. А ты, Зик, прекрати задирать девочку.
Эрая скорчила капризную гримасу и фыркнула. Зик равнодушно пожал плечами.
Повозка остановилась, и из-за брезента прозвучала команда Навсикаи:
— Выходите.
Зашелестели юбки девушек, зазвучали шаги мужчин. Поискав глазами Анку, Кан увидел её у Скотта на руках и поспешил за ними.
Снаружи лил ливень. Бродяги спрыгивали с повозки прямо на мокрые каменные ступени крыльца и быстро бежали к огромным дверям замка, которые держал открытыми высокий человек в плаще.
Как только Кан очутился в замке, намокшая одежда начала сохнуть, будто кто-то невидимый выжимал из неё воду. Дверь закрылась со скрежетом могильной плиты. Слуга с почтительным поклоном подошел к Навсикае, сушившей свои косы, что-то ей сказал и тихо ушел.
— Кан! Кан! Братик!
Кан повернулся на голос сестры, по-прежнему сидящей на руках у Скотта. Она с сияющими восторгом глазами обвела рукой стены:
—  Смотри!
Изумляться было чему. Освещенная свечами зала поражала количеством гобеленов, закрывающих каменные стены. Шитые золотыми нитями, они были словно живыми: стоило отвести взгляд в сторону, как рисунок приходил в движение. На каждом из гобеленов красовались драконы всевозможных обличий. На одном – два золотых дракона кружили в ярко-голубом небе, на другом – ящер с чешуей пламенно-красного цвета повергал рыцаря, на третьем – мощные лапы охраняли несметные клады. Даже в перилах широкой раздваивающейся лестницы были вырезаны извивающиеся змееподобные драконы.
С правой стороны быстро сбегала шестилетняя девочка, перепрыгивая через несколько ступенек, крытых ковровой дорожкой. Она парила вниз на черных крыльях, которые исчезали, когда её ножки в мягких туфлях касались пола.
Навсикая улыбнулась и протянула руки навстречу девочке.
Та, радостно рассмеявшись, налетела на женщину:
— Бабушка! Наконец-то ты приехала! Я так хочу показать, чему я научилась.
— Да, мое сокровище. У тебя красивые крылья, и летаешь ты хорошо.
— Но, бабушка, это еще не все. Я начала управлять…
— Здравствуй, мама.
Холодный властный голос оборвал звонкие слова девочки:
— Ты по-прежнему тащишь под свое крыло бездомных?
Кан посмотрел на лестницу.
Статная черноволосая женщина с презрением осматривала гостей. Платье из изумрудного бархата, спадающего тяжелыми складками; волосы собраны в высокую сложную прическу; массивные золотые украшения с драгоценными камнями на шее и поясе. Хозяйка замка, постукивая по перилам изогнутым острым ногтем, цепко вглядывалась в лица присутствующих, пока не остановилась на Навсикае, ожидая ответа.
— Здравствуй, дочка. Я тоже рада тебя видеть. А мальчик с девочкой не бездомные. Они твои новые слуги.

* * *

В обеденной было так же сумрачно, как и в парадной: из-за свинцовых туч солнечный свет не проникал в высокие окна. Тематика драконов присутствовала и здесь. Крылатые ящеры, изображенные на огромной фреске, взмывали к сводчатому потолку.
Хозяйский стол отделялся от гостевого небольшим возвышением. По нему, огибая блюда и кубки, порхали бабочки и птицы из крохотных языков пламени.
Мика отмахнулась от одного из созданий и, налив в свой кубок вина, снова стала рассматривать парня-альбиноса и его сводную сестру:
— Значит, ты хочешь пристроить их ко мне. Чьи они?
Навсикая взглянула на своих подчиненных, трапезничающих за гостевым столом, и продолжила помогать внучке в создании огненных существ:
— Они выросли в землях Дануты. Можешь проверить клейма.
— Плохо. Данутиных животных нужно перевоспитывать. Она так мало интересуется своими землями, что проживающие на них рабы забывают свое место.
— Они не животные и не рабы, а люди, Мика. Ребята из деревушки далекой, не избалованные…
— Если они родом из какого-то забытого уголка, то это еще хуже.
— Чем тебя это не устраивает? Сама в подчинении имеешь десяток отдаленных деревень.
— И поэтому знаю, что в них творится! Такие резервации, как тихие омуты, полны «чертей». Далекие от императорского контроля, людишки сбиваются в стаи и копошатся как крысы.
Мика презрительно поморщилась и отпила из кубка. Навсикая протестующее покачала головой:
— А что еще им остается? Мы готовы были заплатить своей кровью и кровью наших детей, чтобы уничтожить человеческую цивилизацию и её признаки. Что еще остаются людям, лишенным собственной истории?
Мика зло сощурила алые глаза:
— Значит, плохо уничтожили! Несколько лет назад люди нашли останки какого-то здания, а в нем исторические документы, которые проглядели мы. Теперь по глухим резервациям ходят проповедники, несут какой-то бред про «Мессию» и свержение «узурпаторов – нелюдей».
— Неудивительно. Если по просьбе нашего рода за какие-то десятилетия сотворилось то, на что требуются века, то и новая религия возникнет быстро. Людям необходимо во что-то верить…
Мика резко поставила кубок на стол, громко стукнув и разлив вино по белой скатерти:
— Всё, что требуется от людей, живущих в моих резервациях, — работать на рудниках! Как только появились признаки этой новой «веры», я предупредила своих смотрителей, что сожгу их вместе с резервациями за подобные увлечения!
Навсикая закусила губу. Она знала, какими методами властвует её дочь, но не могла вмешиваться. Решив сменить тему, женщина обратила внимание на пустое место рядом с Микой:
— А где твой муж?
Тонкие губы тиранки улыбнулись:
— После очередной неудачной попытки захвата мира горит в аду со своим папочкой. Не без моей помощи, конечно.
Навсикая ничего не стала говорить, а только молча встала и поклонилась, благодаря за трапезу. Вместе с ней встали и её подчиненные, выполнив тот же ритуал.
Выходя из залы, раска обернулась:
— Кан, Анка, простите меня. Но здесь безопасней, чем в бегах из города в город.
Парень и девочка не успели ответить: двери уже закрылись за спинами актерской труппы.

Глава 2

Ветер шелестел в травах лужайки, ветках начинающегося рядом бора, в гривах распряженных лошадей.
Лэл расположился на крыше повозки и, задумчиво пожевывая травинку, наблюдал за белоснежными облаками и тонкой струйкой дыма гномьего табака.
— Ты еще долго собираешься дымить?!
— А тебе это чем-то мешает, рыжий?!
Гном, сидящий внизу, свирепо пыхнул, и в воздух взметнулось облачко дыма.
— От твоего курева воняет! Дня не проходит, чтобы от тебя не несло выпивкой или табаком, Грэг!
— Еще мне не хватало выслушивать претензии всяких остроухих. Не нравится – не нюхай!
— Я когда-нибудь точно выкину всю твою вонючую дрянь!
— Для этого тебе придется встать, Лэл.
Мелодичный женский голос прервал мужскую перпалку. Лэл повернул голову к говорящей:
— Любишь ты испортить настроение, Нувиэль.
Эльфийка улыбнулась, глядя снизу вверх, и протянула эльфу тарелку с едой:
— Сейчас испорчу еще больше. Держи угощение со стола Микки.
— А что-нибудь другое на завтрак есть?
— Будет, если сам приготовишь.
Лэл скривился, с неохотой сел и, взяв тарелку, принялся за еду. Покосившись в сторону, он увидел, что Грэг уже съел свою порцию и теперь перед картой объясняет дорогу Навсикае.
Раска, казалось, думала о чем-то другом, но все равно слушала гнома, почтительно потушившего трубку.
— Здесь дорога одна, госпожа. Место дремучее, забытое. Я вообще не понимаю, зачем делать поселение в глубине леса. Но вы без сомнения можете следовать прямо этой дорогой – мимо не проедете.
Навсикая кивнула:
— Спасибо, Грэг. Побудьте здесь еще немного, а я проверю дела в деревушке. Скотт, ты со мной.
— Слушаюсь.

* * *

Дорога сделала всего пару поворотов и теперь действительно шла только прямо. Сосновые ветки иногда сотрясались ловкой белкой или юркой птицей, вспугнутыми всадниками.
Скотт то и дело посматривал на задумавшуюся и мерно покачивающуюся в седле Навсикаю, не зная, как начать разговор.
Женщина почувствовала его тревогу и тихо начала сама:
— Скотт…
— Да?
— Ты тоже так считаешь? Что мой род и другие расы – узурпаторы.
Скотт оторвал взгляд от уже виднеющейся резервации и посмотрел на свою госпожу. Та ехала, опустив глаза, снова принявших алый цвет.
— Я до самой смерти буду следовать за тобой.
Уголок губ Навсикаи дернулся:
— Двадцать лет прошло, а ты все твердишь это как глупый влюбленный мальчишка!
Скотт тихо рассмеялся:
— Если бы я не был им, ты приказала бы моему тогдашнему хозяину усмирить своего слугу. Но ты выкупила меня.
— Почему ты никогда не отвечаешь на поставленный вопрос?
Всадники уже подъехали к воротам, и Скотт громко постучал в створки, отмечая про себя, что забор низок для резервации:
— Хорошо, ты услышишь ответ. Я всегда буду искренне верить, что Императрица и Император до последнего пытались решить дело миром.
Ворота приоткрылись, и оттуда выглянул мужчина с густой пшеничной бородой:
— Кто такие?
— Именем Императрицы, откройте! Королевна Навсикая хочет видеть вашего смотрителя!
Человек, неприветливо щурясь, оглядел всадников и полностью открыл ворота:
— Проезжайте.
Навсикая и Скотт въехали на свободное пространство, окруженное покосившимися избами, среди которых выделялся крепкий двухэтажный дом. Из него выскочил мужчина, подбежал к Навсикае и, вцепившись в поводья лошади, торопливо забормотал:
— Госпожа! Госпожа! Добро пожаловать! Я – смотритель Гир. Пожалуйста, давайте поговорим в моем кабинете!
— Да-да, конечно!
Навсикая спустилась на землю и с трудом высвободила поводья из рук мужчины, но он тут же вцепился в её предплечье с отчаянием утопающего и потянул к своему дому.
— Пожалуйста, пройдемте!
— Да, я иду.
Навсикая на ходу обернулась к своему слуге:
— Скотт, будь здесь!
Скотт кивнул, спешился, привязал лошадей к перилам крыльца дома смотрителя и сел на ступени.
К нему, опираясь на посох, подошел старик в ветхой одежде. За ним потихоньку собиралась толпа местных мужчин.
— Добрый день, молодой человек.
— Здравствуй, дедушка.
Старик сложил ладони со вздутыми венами на верхушку посоха и опустил на них дряблый подбородок:
— Довольны ли своим рабством, молодой человек?
— Службой. Не жалуюсь. Двадцать лет прослужил, еще столько же прослужу.
— А если подумать?
К горлу Скотта поднесли остриё вил…

* * *

Гир скорее притащил, чем привел Навсикаю в свой кабинет. Посадив её в кресло, он метнулся к буфету и достал оттуда бутылку местного вина.
Навсикая оглядела мужчину. Небритый, растрепанный, как попало одетый, дрожащими руками наполняющий бокал, он вызывал жалость.
Тем временем Гир залпом осушил бокал и, продолжая крутить его в руках, спросил:
— У вас было какое-то дело ко мне?
— Да. Я хотела узнать у вас о двух самородках, которые жили у вас восемь лет назад.
— Что?
Гир огляделся по сторонам с видом загнанного зверя:
— Уже и до правящей семьи дошло… Да! Эти маленькие мерзкие дети! Я думал, что, если избавлюсь от них, резервация снова будет под моим полным контролем…
Гир отбросил бокал, подлетел к Навсикае, пал на колени и вцепился в её юбки:
— Госпожа, умоляю! Я преступник, каюсь! Я слишком дорожил своей никчемной властью в этом омуте и был готов пойти даже против Императрицы! Девчонка с огнем подослала этого проповедника, укравшего мою власть! Умоляю, верните мне мою резервацию!
— Успокойся! Возьми себя в руки!
Раздался звон разбитого стекла, и в комнату влетела горючая смесь, мгновенно поджигая деревянный пол.
Гир взвыл и метнулся в угол:
— Девчонка! Она здесь! Пришла мстить вместе со своим братом!
Навсикая подбежала к двери и попробовала её открыть. Было заперто, из коридора слышался гул пламени, чувствовался запах гари.
— Глупец! Это твои люди!
Навсикая быстро приблизилась к истерящему Гиру и, влепив ему оплеуху, взвалила себе на плечо.
Выскочив в окно, женщина с кошачьей ловкостью приземлилась на ноги. Выпрямившись, она увидела перед собой толпу вооруженных людей. Двое крепких мужиков держали Скотта.
— Прости, я облапошился…
— Молчать!
Один из толпы ударил Скотта под дых.
Навсикая сузила глаза и посмотрела на старика, вышедшего её навстречу:
— Отпусти моего человека. Я не хочу вредить вам.
Старик криво улыбнулся:
— Дело не в вашем желании, а в наших принципах. Такое исчадье ада, как вы, должно гореть в огне. А с вами и те, кто не желает вернуться на путь истинный.
За спиной Навсикаи жарко пылал дом, где-то во дворах ревели дети, иногда поскуливали собаки.
— Я хотела по-хорошему.
Одна из черных кос поднялась и обвилась вокруг бесчувственного Гира. Навсикая закрыла глаза и проникла в мысли собравшихся людей. Направляя на них волны спокойствия, она готовилась в любой момент начать действовать.
— Что вы делаете, идиоты?! Ведьма дурит вас!!!
Старик первым почуял неладное, но было поздно: люди уже расслабились.
Рванув вперед, Навсикая выхватила Скотта из рук мужчин и взмыла вверх на мощных черных крыльях, мгновенно возникших у неё за спиной. С каждым взмахом резервация и крики людей отдалялись. Скотт с опаской посмотрел на верхушки сосен, поплывших под ним, и улыбнулся разбитыми губами:
— Тебе не тяжело тащить двоих?
Навсикая поудобней перехватила слугу и обвила смотрителя второй косой:
— Могу отпустить тебя.
Скотт нервно рассмеялся и закрыл глаза, чтобы не видеть ужасающей высоты.

Эпилог

Водянистая пленка дрожала, но держалась в воздухе. На глади было изображение женщины с вплетенными в черные волосы костяными бусами и соколиным пером.
— Что со смотрителем?
— Его в течение нескольких лет держали на каком-то психотропном средстве. Я еще не выяснила, на каком. Он бредит, и невозможно понять, где правда в его словах.
Навсикая  сидела напротив «экрана» в кресле и расчесывала свои волосы. Заговоренный гагат покачивался. Её собеседница кивнула и уже хотела прервать связь, но Навсикая задала мучавший её вопрос:
— Что будет с этими верующими, сестра?
— Возникновение этого религиозного течения в людской среде известно Императрице и уже обсуждалось на совете. Было решено не трогать людей.
— Почему?
— Люди не могут без веры.
— А мы?
Собеседница Навсикаи напрямую посмотрела своими янтарными глазами на родственницу:
— Что «мы»?
— А мы можем без веры, Аврора?
Аврора опустила глаза и грустно прошептала:
— Мы обязаны.
Водянистая пленка лопнула и пролилась на пол…